Судью на импорт
В России ждут независимых иностранных арбитров
Кроме защиты прав предпринимателей в сфере деофшоризации и амнистии капиталов омбудсмены вправе принимать участие в законотворческом процессе. В случае если тот или иной предприниматель в заявлении к ним обращает внимание на некоторую методологическую проблему, то после ее анализа бизнес-омбудсмен может выступить с предложением об усовершенствовании законодательства в адрес государственных органов. Что в первую очередь нужно поменять, "РГБ" рассказал омбудсмен по вопросам деофшоризации Михаил Казанцев.
- Вы участвовали в разработке российского законодательства о контролируемых иностранных компаниях (КИК). По нему, если россиянин участвует в иностранном бизнесе в виде долей и акций, то с него придется заплатить нашей казне. Как вы оцените нынешнюю работу закона? Компаниям и бизнесу сильно пришлось перестраивать свою работу из-за этого закона?
- Я считаю, что нынешняя редакция закона о КИК - рабочая. Сам закон - естественная реакция государства на размывание налоговой базы. Он изменил жизнь нашего крупного и среднего бизнеса. Необходимость раскрыться перед государством ведет к серьезным изменениям всей холдинговой структуры. Это огромные затраты на реорганизацию холдингов, закон о КИК также ведет и к изменениям договорных отношений внутри холдингов, приходится пересматривать отношения с акционерами. Потеря конфиденциальности в структуре владения - основное неудобство для наших предпринимателей. Кроме того, по нынешним правилам иностранные компании при определенных обстоятельствах должны сдавать отчетность по 25-й главе нашего Налогового кодекса. Но сложно объективно представить себе, что иностранная компания сможет привести все свои документы в соответствие с российским законодательством. Это трудоемко. Это дорого. Это неудобно. Поэтому мы надеемся, что Госдума примет изменение, которое позволит представлять национальную отчетность иностранных компаний, проведенную местными, иностранными аудиторами. И тогда такая отчетность могла бы приниматься в России, тогда можно было бы в России по иностранной отчетности сказать, что прибыль нашей компании - такая-то. Это существенно облегчило бы жизнь бизнеса.
- Как вы оцениваете процесс отечественной амнистии капитала? К примеру, правительство недовольно скоростью раскрытия. Какая тут основная сложность?
- Вообще закон не имеет слова "амнистия". Это закон о добровольном декларировании иностранного имущества и капиталов. Слово "амнистия" появилось из-за прессы. В вопросе оценки эффективности этой "амнистии" есть вопросы сугубо юридико-технические, а есть вопросы психологические. И тут логика такая: раз уж ты подал декларацию, то ты амнистирован, а раз уж ты амнистирован, то ты в прошлом совершил преступление. Амнистируют только преступников. Хотя на самом деле, раскрывая эту информацию, ты не декларируешь, что ты чего-то нарушил. Тебе действительно даются определенные гарантии от потенциальных нарушений прав в сфере налогового законодательства. В общем, логика у бизнесменов такая: я разве преступник, чтобы амнистироваться? Я не преступник, поэтому и амнистироваться не пойду, а то я пойду, и мне скажут: ты пришел с повинной, значит, где-то ты совершил преступление, значит, в отношении тебя нужно проводить дополнительные проверки. Это психологическая проблема, влияющая на то, что предприниматели декларируются не очень активно. Чтобы снизить такое недоверие, нужно вести определенную пропаганду, совершенствовать судебную систему.
- Каким образом?
- Кроме системы государственных судов нужно активно развивать независимые негосударственные третейские суды. Государство должно согласиться, что бизнес может отдавать свои споры на рассмотрение не только государственным судам, но и третейским судам. В Россию нужно приглашать иностранных судей, создавать какой-то большой авторитетный арбитраж, к примеру, на базе МКАС при Торгово-промышленной палате РФ. Тогда независимые арбитры могли бы рассматривать споры не только с правовой точки зрения, но и с точки зрения экономического анализа. Именно с экономическим анализом у наших государственных судей порой бывают проблемы, им нередко бывает сложно решать сложные корпоративные споры. А наличие независимых третейских судов в России, чей авторитет признавался бы государством, сильно бы укрепило доверие бизнеса к нашему национальному правопорядку. И тогда у нас был бы не отток капитала из страны, а его приток. Сейчас в силу деофшоризации немало российских предпринимателей думают о смене налогового резидентства. Причем одним из самых популярных инструментов по его смене является приобретение иностранного гражданства.
- По-вашему, таких много? Зачем им это нужно?
- Их много, и немалая их часть является своего рода развитием темы доверия к государству. Однако важно понимать, что иностранное гражданство нужно не для агрессивного налогового планирования и налоговой оптимизации, а прежде всего для более эффективного управления трансграничной холдинговой структурой. Ведь россияне, обладающие иностранным паспортом, зачастую являются "гражданами мира": они проводят один месяц в Лондоне, один месяц в Нью-Йорке, месяц в Сингапуре, несколько недель в Нью-Йорке, пару дней в Москве. Наличие иностранного паспорта дает возможность перемещаться по миру мобильно, минуя очереди в визовые центры посольств. Но это также и палка о двух концах: не появляясь в России, вы становитесь налоговым нерезидентом, и в России придется платить не 13 процентов НДФЛ, а уже 30 процентов. Но тогда на вас не будет распространяться законодательство о КИК.
Так что не стоит демонизировать эту категорию предпринимателей, зачастую приобретение иностранного гражданства направлено на то, чтобы более эффективно управлять своим бизнесом. Да, сейчас некоторые могут принять решение о смене налогового резидентства и получить паспорта Великобритании, Кипра или Сент-Китс и Невис. Но большинство таких бизнесменов используют свое иностранное гражданство не для того, чтобы обойти отечественное деофшоризационное законодательство, а для того, чтобы иметь возможность вести бизнес по всему миру, пишет "Российская газета"
